Но как все-же южноамериканская норка, испокон веков обитавшая в ином полушарии, осваивала совершенно другие территории? Проследим данное на образце привыкания зверя к условиям Амуро-Уссурийского края, в каком мне получилось освоить процесс его акклиматизации.

Здешние речки оказались на уникальность комфортными для обитания норки, В мае—июне — как разов во время деторождения — маленький уровень воды; паводки посещают осенью, как скоро они теснее не опасны подросшему молодняку.

Обилие пустоледий и незамерзающих полыней может помочь норке благоприятно зимовать. Высокие берега с подступающим к лично воде лесом — великолепное место для гнезд, которые зверь организует под корнями и в дуплах солидных деревьев. Множество речных завалов, проток, островов, заливов и стариц — образцовые условия.

Реки богаты рыбой, раками, моллюсками, а прибрежные леса — мышевидными грызунами. Даже грозные зимы не опасны как следует упитанным зверькам с теплым и густым мехами. В случае полного промерзания водоемов им предоставляется возможность перезимовать в лесах, кормясь грызунами. Врагов и суровых соперников у их тут чуть-чуть.

В мощь рассказанных повыше критерий или же по иным первопричинам, о которых мы покуда слишком мало знаем, адаптация южноамериканской норки в Приморье и Приамурье оказалась очень успешной. Особенно удачно она прижилась в горных реках таежного Сихотэ-Алиня. Расселение ее по левобережному Приамурью было наименее успешным, впрочем ив нем она освоилась хорошо.

На реках Анюй и Большая Уссурка отпустили всего по одной партии норок, впрочем они за 5—6 лет обустроили не совсем только бассейны данных речек, да и распространились далее, на соседние. Скорость расселения достигала в год 75—100 километров и более.

На Анюе болванки шкурок норки стартовали через 5 лет в последствии выпусков, а через 10 лет добыча перевалила за сто0 голов в сезон. Также очень быстро заселила южноамериканская норка бассейн Большой Уссурки. На Хор и Бикин ее начали издавать в 1949 году, а теснее к 1964-му тут доставали наиболее четыресто0 шкурок за сезон.

Лучшие места для обитания норка обретает примерно течении больших лесных речек и в низовьях наиболее небольших. Особенно благосклонны ей  «разбои», где основное русло разбивается на бессчетные протоки и рукава с заломами и завалами, тянущимися порой немного км. Здесь обычны изрезанные проточками и сплошь заваленные корчами и плавником острова.

Вся пойма и равнина покрыта в значительной степени захламленными широколиственными и кедрово-широколиственными лесами с густым подлеском и травяным покровом. Зимой в данных «разбоях» есть и остается пустоледья, большое количество полыней и «таличков». И норки тут более, нежели где бы то ни было в ином месте.

Она предпочитает и обычные горно-таежные реки — узкие, с прытким течением, неглубокими плесами, небольшими перекатами и слабо разработанной поймой.

Летом норке в их замечательно, хотя в зимний период веско ужаснее: рыба «скатывается» вниз и в ямах нередко погибает; обычны наледи, в малоснежные и прохладные зимы они тянутся постоянно на почти все километры. Зимой зверь, в большинстве случаев, оставляет данные места, оставаясь только у омутов и в незамерзающих ключах.

Малопригодны для его жизни и речки, покрывающиеся непрерывным льдом в отсутствии полыней, также водоемы со скальными либо заболоченными берегами. Хозяйственная работа жителя нашей планеты: сплав леса, выпас скота, распашка территорий либо просто нередкое выход в свет жителей нашей планеты с собаками — также не нравится норке. В таких местах ее мало.
В верховьях ключей и истоках речек она живет только в теплый период года, и то нечасто. Зимой тут все перемерзает и «закипает» в непрерывных наледях. На реках, облюбованных норкой, плотность ее постоянно возрастала, достигнув максимума к середине 60-х годов: во множества местах они сочиняли 5—6 особей на 1 километр, а на гораздо лучших участках, к примеру в «разбоях», до 10—15 норок на 1 километр.

Зверек расплодился в том числе и и в нехарактерных ему местообитаниях: его ловили на заболоченных ручьях вдоль дорог, на ветхих осушительных каналах, на лугах и марях. Многие охотники доставали по 20—30 норок за месяц, опытные же — в 2 раза больше.